Холокост на Западной Украине: из гетто в партизаны

Во Львове успешно завершился просветительский проект «Еврейские дни в Ратуше: среды, сообщества и государства в спорных городах ХХ века». В течение целого месяца организаторы приглашали всех желающих на бесплатные лекции, темами которых была память о Холокосте во Львове, публичные интеллектуальные «баттлы» о культуре Идиш и свидетельства тех евреев, которые выжили в главной трагедии ХХ века.

Следует отметить, что эта программа является продолжением прошлогодней инициативы «Еврейские дни в Ратуше: общее наследие и ответственность», фокусом которой были вопросы культурного наследства, истории города и диалога в обществе. «Еврейские дни» является публичной программой для широкой общественности. Они непосредственно связаны с двумя проектами Центра городской истории: летней школой о еврейской истории и поликультурном прошлом, которая длится с 2010 года, и инициативой «Пространство Синагог: еврейская история, общее наследие и ответственность» (в партнерстве с Львовским горсоветом и Немецким обществом международного сотрудничества GIZ).

Под «занавес» мероприятия состоялся ряд завершающих лекций. Например, темой выступления литературоведа Ирины Старовойт «Именно здесь. Холокост в моем городе» были память и воспоминания о Холокосте. Чему литература может научить нас, художественно освоив подобный опыт? Можно ли «стереть» память целого сообщества? Как писатели и биографы прорабатывают травматические воспоминания? Помогает или мешает им это непредубежденно посмотреть в глаза страшного прошлого? Окончательных ответов мы все еще не имеем, но с каждым десятилетием здесь появляются все новые и все более нюансированные вопросы. А в лекции Каролины Шиманяк «Рахель Ауэрбах. В поисках женщин – публичных интеллектуалок в межвоенной культуре идиш» речь шла о хронистке Варшавского гетто, одной из трех членов группы д-ра Рингельблюма «Онег Шабат», которые выжили. Рассматривая ее произведения и эссе, литературную и социальную критику, исследовательница рассказала, как Ауэрбах, которая сама претерпела социальную изоляцию и насилие, пыталась пересмотреть и расширить границы публичных дискуссий о Холокосте.

Но, пожалуй, наибольший интерес вызвала лекция профессора Натальи Алексюн «После: Львов глазами выживших евреев». В своих показаниях для советской специальной комиссии уроженец Львова Филипп Фридман упомянул, что две тысячи евреев все еще жили в городе Львове, когда Советская Армия заняла его в июле 1944 г. Тогда как перед немецкой оккупацией здесь проживало около 150 000 евреев! С точки зрения членов недолго просуществовавшего тогда львовского еврейского комитета, все выжившие тогда евреи делились на три категории: «арийцы», спасшиеся по так называемым арийским документам; «лесные братья», которые присоединились к партизанам (кстати, вопреки широко распространенным сейчас стереотипам немало галицких евреев влились в отряды УПА-ОУН, где храбро воевали с гитлеровцами в Украинских Карпатах и на Волыни – автор) и наконец так называемые «крысы», которые скрывались в семьях местных украинцев. Как все они потом пытались перестроить свою жизнь и как отдельные личности, и как сообщество в советском Львове? Какими были их приоритеты и дилеммы? Наталья Алексюн детально рассмотрела их показания, дневники, воспоминания и устные истории, чтобы не только проследить первые послевоенные шаги тех, кто выжил, но и подискутировать об этих воспоминаниях.

Показательна в этом смысле и далеко не исключительна судьба Мандыка Хасмана, который родился в 1929 году в многодетной еврейской семье в г. Дрогобыч (Львовская обл.). До войны семья Хасманов жила неплохо и даже зажиточно, но с приходом нацистов все члены этой семьи оказалась в Дрогобычском гетто. А летом 1942 года началась ликвидация его жителей – среди обреченных на уничтожение в Бронницком лесу возле Дрогобыча был и юный Мандык. Но ему вместе с другими детьми удалось сбежать. Голодные и уставшие они четыре дня блуждали лесами, пока не вышли к железной дороге. Далее сели на поезд и отправились на север, на Волынь. Здесь скрывались в украинских семьях. Между тем немцы развернули массовую принудительную мобилизацию украинцев для работы в Германии. Местные крестьяне уже знали, какая “райская” жизнь ожидает их в этом случае, поэтому пытались избежать этого, кто как мог. К счастью, Мандык своевременно узнал, что хозяин, у которого он работал, решил записать его отправку в Германию, вместо другой жительницы села, которая откупилась взяткой. Не долго думая, отважный парень решает сбежать во второй раз. И снова в лес, теперь уже к украинским повстанцам. Так четырнадцатилетний Мандык становится партизаном-бандеровцем. Они приняли его как родного, спасая, таким образом, от рабства, а может, и смерти. В благодарность подросток с двумя классами образования (больше не позволила война) помогал партизанам, чем мог и умел, а поскольку с детства любил лошадей, то именно уход за ними и стал для него главным заданием. Парню доверяли, поэтому вскоре он стал личным кучером сотенного “Довбуша”, а потом даже куренного “Голубенко”.

Несмотря на свою “мирную” профессию, неоднократно участвовал в боях с немцами и польскими националистами в 1943-1944 годах. Наступления на немецкие опорные пункты, засады, уничтожение немецких коммуникаций – типичные для волынских партизан будни.Хасман был вооружен польским пистолетом “шестеркой”, в котором, однако, всегда не хватало патронов. Весной 1944 года в составе своей сотни участвовал в рейде на Холмщину для защиты украинских сел от нападений польской Армии Краевой. А особое уважение собратьев-партизан Мандык получил после авантюрной операции: повстанческий Гаврош похитил бричку с оружием у немцев.

После войны Мандык Хасман, которому удалось скрыть свое повстанческое прошлое, остался жить на Волыни, здесь и женился. Впоследствии в 1949 году был мобилизован в Советскую Армию, служил на Дальнем Востоке. После службы в армии он вернулся на Волынь, где тридцать пять лет проработал на шахте. С возрождением Независимости Украины стал активистом Всеукраинского братства ветеранов ОУН-УПА, получил несколько почетных наград от этой организации.

Игорь Галущак, Львов