“Мама закрыла меня собой, спасая от обломков взорвавшегося истребителя. А сама погибла…” (фото, видео)
15 лет назад на львовском аэродроме Скнилов произошла самая крупная авиакатастрофа в истории авиационных шоу
27 июля 2002 года на аэродроме Скнилов во время празднования 60-летия 14-го авиационного корпуса Военно-воздушных сил Украины выполнявший фигуры высшего пилотажа истребитель Су-27 врезался в толпу зрителей. Погибли 77 человек, среди которых было 28 детей, еще около 400 человек получили травмы.
Столица Галичины не забыла эту скорбную дату. Во Львове был объявлен траур, вывешены флаги с черной ленточкой, сотни львовян пришли к небольшой часовне, возведенной рядом с аэродромом, чтобы помянуть погибших, положить к могилам цветы…
Некоторые зрители продолжали… пить пиво, с интересом рассматривая все вокруг
Волею случая корреспондент «ФАКТОВ» был свидетелем этой авиакатастрофы. Празднование 60-летия 14-го авиационного корпуса на львовском военном аэродроме Скнилов широко анонсировалось в местных СМИ. То субботнее утро было теплым и солнечным, посмотреть шоу пришли до десяти тысяч зрителей. Они разделились на три большие группы. Первая сосредоточилась у трибуны возле центральной взлетно-посадочной полосы. Вторая находилась на широкой боковой дорожке, где стояли прилавки с пивом и закусками, столики и стулья, а с импровизированной сцены звучали песни. Но больше всего людей столпилось около выставленных напоказ боевых истребителей и транспортных самолетов. Почти все кабины машин были закрыты. Для посещения был открыт только один большой самолет, поэтому у его трапа выстроились две огромные очереди — входящих и выходящих. Кабину летчиков, естественно, «оккупировала» детвора.
Примерно в полдень шоу начали две группы парашютистов, которых сбросил пролетевший над аэродромом «кукурузник». Приземлялись они, оставляя за собой полосы разноцветного дыма, перед трибуной, поэтому часть зрителей бросилась туда. Парашютистов сменили два спортивных самолета Як-52, выполнявшие фигуры высшего пилотажа. А потом диктор объявил о «гвозде программы» — показательном полете истребителя Су-27, за штурвалом которого находились два члена экипажа — летчик-испытатель первого класса полковник Владимир Топонарь и летчик первого класса полковник Юрий Егоров.
Казалось, что от рева турбин содрогнулась даже земля. Истребитель вытворял в небе чудеса. Петли, «бочки», пике и другие фигуры высшего пилотажа стремительно сменяли друг друга. Раздражало только, что боевая машина периодически на сверхнизких высотах чуть ли не «ходила» по головам зрителей, обдавая их смрадом керосина…
Мы с родственником, как и все, стояли задрав головы. В кульминационный момент, когда истребитель «вскарабкался» на самый верх, чтобы в очередной раз «соскользнуть» вниз, родич заявил: «Хочу пить! От этой жары в горле пересохло!»
Отправились к столикам. Наверное, это и спасло нам жизнь. Внезапно наверху рев стих и наступила гнетущая тишина. Не понимая еще, что происходит, мы нашли глазами самолет. Он беззвучно шел метрах в десяти над землей, продолжая быстро снижаться. Между деревьями проскочил, наклонив крыло, и вышел над боковой дорожкой, где находилась выставка авиатехники. Это крыло буквально рубило людей. Одни успели среагировать и пригнуться. Другие же нет. В разные стороны летели руки, головы, фрагменты тел, бетон залило кровью… Как потом выяснилось, гибли целые семьи. Крыло зацепило один из стоявших самолетов, оторвав его часть, которая отлетела и врезалась в толпу. На какое-то мгновение летчикам удалось выровнять и приподнять истребитель. Но он тут же ударился днищем о бетон, раздавив около двух десятков человек. Истребитель снова подбросило вверх. В эту секунду летчики катапультировались.
Еще через мгновение аппарат объяло пламенем, он несколько раз перевернулся через нос и хвост, зацепил стоявшие самолеты, «выскочил» хвостом на покрытое травой поле и уже там негромко рванул. Облако огня и черного дыма быстро понеслось к «пивным» столикам. А с неба, калеча людей, посыпались разметанные взрывом части истребителя. Люди накрывали детей своими телами, принимая удар на себя.
К горящим останкам самолета рванулось несколько пожарных расчетов. Шланги из машин тянули пожарные, авиаторы и гражданские, поливая водой и пеной горящий остов истребителя. Дежурившие на шоу врачи метались между кричащими от боли ранеными, лежащими вперемешку с трупами. Стоны, детский визг, хрип, крики: «Мама!», «Больно!», «Помогите!» По аэродрому распространялся запах человеческого мяса. К счастью, через считаные минуты приехало еще два десятка карет скорой помощи. Правда, попасть на аэродром им мешали выезжающие шикарные лимузины: генералы и высокопоставленные чиновники торопились покинуть место происшествия.
Офицеры, солдаты и милиционеры создали живую цепь, стараясь оттеснить людей от места авиакатастрофы. Самое жуткое, что некоторые зрители продолжали… пить пиво, с интересом рассматривая все вокруг. Для них шоу не закончилось!
На опустевшей бетонке остались бутылки, чья-то обувь, сумочки, мобильные телефоны, одноразовые стаканчики, фрагменты человеческих тел… И тут опять началась давка! Обезумевшие родители попытались прорвать живую цепь военных, чтобы найти своих детей в этом месиве тел.
— Вы не люди! Вы убийцы! Неужели не понимаете, что там моя дочь! — кричал мужчина с разбитой головой, поддерживая одной рукой бьющуюся в истерике жену. Но капитан отталкивал его, повторяя: «Прошу покинуть территорию аэродрома!»
Несколько десятков людей все же прорвались к каретам скорой помощи.
— Цветочек мой, цветочек, — плакала женщина, вцепившись мертвой хваткой в целлофан, в который был завернут трупик ее маленькой дочки. Врач что-то шептал, успокаивающе поглаживая молодую маму по плечу. Женщина разжала пальцы и, стоя на коленях, уткнулась в землю головой. Тело малышки положили на носилки и погрузили в машину.
Набирая из лужи воду, мужчина поливал рану на ноге, повторяя: «А я уцелел… Спасибо тебе, Господи»
Недалеко на траве в измазанном белом костюме сидел молодой человек с перевязанной рукой и все пытался дрожащими пальцами достать сигаретку из помятой пачки. Заметив мой взгляд, жалобно улыбнулся: «Вот, пришел посмотреть самолеты с друзьями, а они погибли. Посмотри, на бетонке лежат… Что я теперь их матерям скажу?»
— Что ж ты делаешь, глупенький?! — запричитала врач и бросилась к мужчине лет сорока. Тот набирал из лужи воду и поливал рану на ноге, повторяя: «А я уцелел… Спасибо тебе, Господи».
Возле колеса скорой помощи примостился крепко сбитый мужчина лет пятидесяти. Из его правой руки торчала окровавленная кость. Он, сцепив зубы и не мешая врачам приводить в чувство других пострадавших, старательно заталкивал пальцами кость, пытаясь зафиксировать ее бинтом.
К каретам «скорой» подбежали около десятка офицеров-авиаторов. Медики подумали, что прибыла дополнительная помощь, однако те попытались отобрать фотокамеры у журналистов: «Кто разрешил снимать? Как вам не стыдно! Вам все жареные факты подавай!» (Об этом «ФАКТАМ» рассказала тогдашний корреспондент канала «1+1» Любовь Сорокина.)
К микрофону выстроилась очередь. Люди пытались найти своих родных:
— Сергей Муров, подойди к трибуне!
— Сергей Юрчук, отзовись!
— Кто видел Алешу Быкова?..
Больше всего потряс найденный в состоянии шока трехлетний Юра. На нем не было ни царапины. О себе он ничего рассказать не мог, только повторял, что «мама и папа стояли, а потом упали». По всей видимости, родители погибли или получили тяжелые травмы и были госпитализированы. Лишь после того, как мальчика несколько раз показали по телевидению, его опознала и забрала родная тетя.
Собранные тела так и лежали на аэродроме, накрытые брезентом. К концу дня опознали только 15 человек — тех, кто имел при себе документы.
Тем временем возле больницы скорой помощи собрались родственники, друзья и знакомые пострадавших.
— Мы с другом стояли, курили, а жена с внуком пошли фотографироваться к самолетам, — рассказывал «ФАКТАМ» один из свидетелей трагедии Алексей Федорович. — Вдруг — свист, крик, взрыв, дым. Люди в панике побежали. А мы с товарищем рванули к нашим. Видим: мою жену Марию без сознания, с окровавленной головой два офицера тащат к «скорой». Я своего друга с ней отправил и бросился восьмилетнего внука Лешку искать. А у самого аж сердце от ужаса заходится. Нашел его. Мальчишка спрятался за колесо выставочного истребителя. Глазенки огромные, заплаканные и все повторяет: «Бабушка! Бабушка!»
В больницы Львова поступили несколько сот травмированных. Врачи валились с ног от усталости. Помогать им рвались не только родственники, но и вышедшие из отпусков медики, посторонние люди, журналисты, священники. Только в день трагедии более ста человек сдали кровь для пострадавших!
«Врачи говорили: «У вас детей не будет. Но я верила в свои силы»
25-летняя военнослужащая Руслана Гричина получила на аэродроме тяжелейшие травмы. Врачи говорили о возможном летальном исходе или инвалидности. Однако обреченная на смерть девушка, вопреки прогнозам докторов, не только выжила, но и, благодаря своему твердому характеру, быстро поднялась на ноги и вернулась в армию. Руслана вышла замуж и родила сначала дочурку Дашу, а затем сына Володю…
— Наш отдел собрался праздновать юбилей на аэродроме, — рассказывает «ФАКТАМ» Руслана. — Смотрели полеты спортивных самолетов, выступление спортсменов, фейерверк… За несколько минут до катастрофы подошли к самолету, где должны были встретиться с остальными друзьями. Это было как раз в тот момент, когда Су-27 стал выполнять фигуры высшего пилотажа.
Помню свои последние слова: «Почему он так низко летит?!» А дальше в памяти черная пропасть. Взрыв — и… отключилась! Как меня нашли среди трупов, узнала, только когда через две недели очнулась в реанимации. Стали посещать родные и друзья. Тут приходят какие-то ребята: «Здравствуйте!» Удивляюсь: «А вы кто?» Оказывается, они из военного института, участвовали в празднике. С ними была девушка-парашютистка, которая погибла. Пытаясь найти ее на летном поле, они увидели меня…
В госпитале Руслане поставили диагноз: тяжелейшая черепно-мозговая травма, обширные ожоги по всему телу, многочисленные сложнейшие переломы таза и рук, открытые переломы ног.
— Долго соображала, что со мной произошло, потом взяла себя в руки: «Хватит плакать, надо красоту наводить!» — смеется Руслана. — Да так взялась, что мой лечащий врач-травматолог Олег Иванович испуганно признался: «У меня от тебя инфаркт будет!» В ответ заявила, что у меня уже все зажило и я должна вставать на ноги. Настраивала себя на то, что кости срастаются и скоро буду ходить. Просила-требовала, чтобы мне дали медицинские ходунки — учиться передвигаться. Сцепилась с доктором, который утверждал, что мне еще нельзя этого делать. А я чувствовала: смогу и буду! Он не устоял под моим напором и выдал ходунки. Вскоре гипс сняли. Медики удивлялись тому, как быстро заживают раны. Разрешили сделать пару шагов только в палате, а я доковыляла до коридора госпиталя. Внушила себе: «Пойду!» — и сделала несколько мучительных шагов. Врач, увидев это, остолбенел. Боли у меня были ужасные, и мне постоянно кололи сильные препараты, однако затем уколы отменили, чтобы не привыкала к лекарству. А без обезболивающих ох как тяжело! Но ничего, выдержала!..
Однако медики чуть меня не «добили», когда заявили: «У вас были очень сложные переломы таза и конечностей. К сожалению, детей не будет!» От этих слов стало так горько… И вновь я сказала себе: «Верю в свои силы, мой организм справится».
Через некоторое время познакомилась с будущим супругом Александром, вышла замуж. Вскоре узнала, что жду ребенка. Вопреки всем прогнозам 27 января 2005 года благополучно родила доченьку Дарью. Может быть, это высшая сила сохранила мне жизнь, а потом дала возможность стать матерью?
Спустя десять лет, 27 июля (!), в этой семье появился на свет сын Володя.
— Беременность проходила тяжело, медики настаивали на ее прерывании, но я опять убедила себя: «Все будет хорошо!», — продолжает Руслана. — Именно 27 июля мой мальчик разбушевался и, как шутит муж, сам попросился на волю.
«О том, что существует организация „Скниловская трагедия“, узнала только через год после гибели сына»
Жизнь наперекор всему продолжалась! Когда глава организации «Скниловская трагедия» Стефан Козак и учительница средней школы № 45 Светлана Параска решили связать свои судьбы, одни от них отвернулись, другие поняли и поддержали. Ибо таких ударов судьбы, как они пережили, не пожелаешь даже злейшему врагу: у Стефана погиб 24-летний сын Григорий, у Светланы —14-летний Дмитрий.
— После смерти сына первая жена Ольга заболела и вскоре умерла, а потом ушла и моя мама, — вспоминал Стефан Козак. — Не дай Бог никому пережить подобное! Часто ли я вспоминаю прошлое? Всегда, когда вижу на улице похожего на моего сына парня. День трагедии не забуду никогда! Я возвращался домой. По дороге заехал на аэродром. Договорились с сыном встретиться на авиашоу, но я немного опоздал. Григорий позвонил мне: «Папа, приходите, уже все начинается». Для меня это были последние его слова. Разыскивая сына, стал пробираться через толпу. Помню тучу черного дыма, огня, вокруг меня бегают люди, что-то кричат. Но Григория нигде не было. Я обегал все больницы, но сына не нашел. На следующий день отправился в морг, однако Григория не увидел. Оказалось, сына случайно отнесли в рефрижератор, где держали опознанные тела. Я его так и не опознал. Наверное, просто тогда не хотел верить, что сын погиб. Тело опознали родственники. Григорий был моей гордостью, он окончил Львовский государственный институт физкультуры, стал мастером спорта по боксу…
— Вторая жена перевернула весь мой мир, — признается Стефан Григорьевич. — Правда, перед этим я «заработал» два инфаркта, перенес операцию на сердце, стал инвалидом. Долго ходил по врачам в послеоперационный период, мне даже предсказывали, что вторая супруга будет медиком. А Светлана оказалась доктором детских душ — педагогом. Причем сразу после трагедии она была рядом со мной, ведь тоже потеряла своего мальчика. Но я, убитый горем, долго ее не замечал. Да и боялся смотреть на молодую красивую женщину: вдруг не примет моих ухаживаний, рассмеется и откажет, ведь, вопреки кривотолкам, ни шикарных машин, ни счетов в банке у меня не было.
После увольнения с должности замдиректора предприятия «Алмазинструмент» несколько лет оставался безработным. Ни один начальник не предложил мне трудоустройство, мол, мужчин-«сердечников» почти пенсионного возраста не берем…
Мы очень любим друг друга, она, как никто другой, понимает и воспринимает меня таким, какой я есть. Мы счастливы вместе! — уверяет Стефан. — Хотя мне уже 60, а ей 44. Сейчас переселился в однокомнатную квартиру Светланы, оставив свое более просторное жилье дочери и внуку, ведь материальный мир для меня стал второстепенным. Ближайшие родственники — сестра, кумовья — со мной не общаются, будто я предал их интересы и память сына. Но это не так! Я просто стал другим и хочу быть счастливым.
— О том, что существует организация «Скниловская трагедия», узнала только через год после гибели сына, — вспоминает Светлана. — Пришла туда, познакомилась со Стефаном, взявшим на себя нелегкую и горькую миссию. Он отвел меня в их часовенку, установленную возле аэропорта Скнилов, и сказал: «Если будет плохо, приходи! Мы тут поддерживаем друг друга». И я начала приходить… Увидела, что Стефан серьезный человек, которому можно доверить свою судьбу. А беда всегда меньше, если ее разделить. Человек должен находить в себе силы жить дальше. Мое решение одобрили дочка, коллеги по работе, друзья и родные…
— Меня дочь вместе с внуком тоже поддержали, — кивает головой Стефан. — Получили благословение и от моей матери, и от мамы Светы.
Знаете, что для меня самое важное? Моральная поддержка супруги! Иногда не хватало терпения и времени, чтобы пояснить свои предложения членам нашей организации. Тогда я «давал» тезисы, а Светлана как педагог разъясняла людям, почему стоит обдумать ту или иную идею. Помню, на пятилетие трагедии создавалась икона, на которой под покровом святого Николая были изображены 77 ангелов — по количеству жертв трагедии. Художники рисовали лица погибших, но родственникам не всегда все нравилось. Приходилось убеждать, пояснять, что у художника свое видение…
Меня часто спрашивают: а не сошел ли я с ума на старости лет? Почему заинтересовался философией, религией? — пожимает плечами Стефан. — Ведь восемь человек после трагедии стали пациентами психиатрической больницы. Среди них женщина, потерявшая любимого мужа. Она осталась одна с тремя детьми и не смогла справиться с горем… Детей воспитывает ее старенькая мать, которая сама еле ходит. У другой женщины помутился рассудок с первых секунд катастрофы. Но есть и те, кто, как и мы со Светланой, нашел в себе силы жить. Появился ребенок у Светланы и Николая Шевчук, которые потеряли сына-подростка Андрея. Им уже около 40 лет. А 35-летняя Александра, у которой погибли двое сыновей и муж, недавно тоже родила ребенка и воспитывает его одна. Замуж во второй раз так и не вышла. 37-летний мужчина, потерявший жену и оставшийся с двумя детьми, встретил женщину, которую полюбил. И она любит супруга и его сынишек…
А помните обошедшую весь мир страшную фотографию, сделанную львовским журналистом Евгением Кравсом: плачущий и вытирающий кровь с лица трехлетний Остап Хмиль, у которого только что погибли мама и бабушка?
Ему сейчас уже 18 лет, оканчивает автодорожный колледж, будет автомехаником.
Остап неохотно вспоминает тот страшный день:
— Папа поехал по делам в село, а я с бабушкой и мамой пошел на авиационное шоу. Мы были возле выставки самолетов, когда все это произошло. Помню, как началась паника, все бегали и кричали, было много крови. Мама накрыла меня своим телом и спасла от летевших обломков взорвавшегося истребителя. А сама погибла. Погибла и бабушка. Я после этого долго не мог прийти в себя, меня водили к детским психологам. Может, поэтому у нас в семье предпочитали не говорить об авиакатастрофе. За прошедшие 15 лет всего пару раз был на Скниловском мемориале погибших. Уже смирился с произошедшим, но еще ни разу не отважился полететь на самолете…
*”Я долго не мог прийти в себя, меня водили к детским психологам”, — вспоминает Остап Хмиль. Сегодня Остапу уже 18 лет, он оканчивает автодорожный колледж
Расследование вели Генеральная прокуратура Украины и комиссия Минобороны. Следствие пришло к выводу, что причинами трагедии стали низкий профессионализм летчиков, а также плохие организация, подготовка и проведение авиашоу.
Суд приговорил Владимира Топонаря к 14 годам лишения свободы (освобожден через 11 лет), Юрия Егорова — к восьми годам (освобожден через два с половиной года), заместителя командующего 14-м авиакорпусом Анатолия Третьякова и заместителя руководителя полетов Юрия Яцюка — к шести годам, начальника службы безопасности полетов авиакорпуса Анатолия Лукиных — к четырем годам лишения свободы условно. Никто из подсудимых своей вины не признал.
Кроме того, были отправлены в отставку ряд генералов ВВС Украины.
*Суд приговорил летчика-испытателя Владимира Топонаря к 14 годам тюрьмы. Через 11 лет он был освобожден
