Полгода после “Грибовичей”. Quo vadis, Львов?
“Люди, которые голосуют за неудачников, воров, предателей и мошенников,не являются их жертвами. Они соучастники…”Джордж Оруэлл
ZN.UA Зеркало недели
@zn_ua
Обзор самых важных и актуальных политических, экономических и социально-культурных событий в Украине и за рубежом.
Подписывайтесь!
Читайте @zn_ua
Я уже с ZN.ua
Тот (или те), кто почти шесть десятилетий назад принимал решение вывозить и сбрасывать нечистоты Львова и окрестностей в одном из оврагов Украинского Расточья около села Грибовичи, очевидно, руководствовался печально известным мичуринским императивом — “Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача”.
Кроме этого, в употреблении был (и продолжает быть) еще один неписаный “императив” — “так с мусором поступают все!”. Во всем мире господствовало аксиоматическое неписаное правило обращения с отходами — удалить с глаз долой, дистанцироваться от них.
Вспомнилось в связи с этим драматическое “мусорное” приключение, описанное француженкой Катрин де Сильги в ее “Истории мусора”, о головокружительном блуждании между портом Нью-Йорка и Мексиканским заливом баржи с 3 тыс. тонн нечистот с намерением где-нибудь их выгрузить весной 1987 г. После 50 дней “мусорных странствий” неудобный груз вернулся в порт отправки (шесть стран Центральной Америки отказались его принять). Сейчас, когда самая большая в мире нью-йоркская свалка закрыта, ежедневная эвакуация отходов этого мегаполиса по сложности приравнивается к военным операциям автоконвоями с десятками грузовиков, преодолевающих расстояние до 400 км.
Похожие на американские мусорные мытарства переживает сейчас наш Львов. Точнее, не весь Львов, а мэрия, с которой (или, может, с “Самопоміччю”, или с А.Садовым?) ведется настоящая мусорная война, заложником которой становится весь город.
Не знаю, осознают ли “поджигатели” этой войны, что и они являются ее заложниками — заложниками нашего общего экологического невежества в сфере обращения с муниципальными (коммунальными) отходами.
Почему так сложилось? Потому что в течение многих десятилетий функционирования государственной власти (как советской, так и советской независимой) решением по сути вопросов обезвреживания коммунальных отходов (которые почему-то называют мусором, или, еще хуже, — “твердыми бытовыми отходами”) соответствующие органы на всех уровнях не занимались. Скажу больше — к этой проблеме относились легкомысленно. На слуху у обычного гражданина всегда были вопросы вывоза мусора. Этот печально известный “вывоз мусора” был, по сути, бегством от проблемы. Такое бегство от проблемы сопровождалось мнимым ее перенесением на плечи громад, на землях которых и по разрешению (!) власти размещали сотни и десятки тысяч мусорных свалок Украины, над которыми сейчас витает угроза “грибовичского” бедствия.
Весомая причина произошедшего на Львовщине, — тотальное игнорирование всеми (!) коммунальными владельцами украинских мусорных свалок всех предписаний (и советских, и “независимых”), которые касаются организации надлежащей эксплуатации этих свалок (утрамбовывание, присыпание, дегазация, отвод стоков/фильтрата) и, собственно, направлены на обезвреживание накопленных отходов. Подчеркиваю: то, что произошло на Грибовичской свалке, могло произойти на любой другой в Украине. Из более 5 тыс. мусорных свалок Украины, которые, по самому определению, не соответствуют санитарным нормам, около 1 тыс. — чрезвычайно опасны для окружающей среды. То есть для каждого из этих “чрезвычайников” существует вероятность взрыва “собственной мусорной бомбы”, и составляет она только (?) 0,001 или 0,1%. Но взорвалось во Львове, на львовской свалке. Случайность?..
Природоведческое толкование реализации такого маловероятного события есть. Т.н. свалочный газ (смесь метана и углекислого газа), который образовывается на всех мусорных свалках пропорционально к объемам отходов и возраста свалки, имеет очень опасное свойство — самовозгораться при дополнении этой смеси определенной концентрацией кислорода. Следовательно, если не придерживаться соответствующих строительных норм (ГСН) складирования отходов на свалках, вероятность самовозгорания свалочного газа существует на всех мусорных свалках. Оно довольно часто происходит и на европейских полигонах, на которых, для снижения вероятности мощного самовоспламенения отходов, оборудуют специальные свечи (факелы), чтобы сжигать свалочный газ без участия в этом процессе окружающих отходов.
К сожалению, все мы без исключения оказались причастными к наступлению в Украине “кризиса свалок”. Причастен каждый объемами создаваемых им отходов потребления и нежеланием их не создавать. Поэтому кощунственными кажутся нынешние попытки сразу же после грибовичской трагедии назвать и осудить виновных. Я не намерен этим утверждением оправдать бездеятельность органов власти, призванных решать проблемы обезвреживания отходов на соответствующих территориях. Наоборот, еще раз подчеркиваю, что в вопросах организации благожелательного к окружающей среде обращения с отходами украинская власть была и остается фактически бездействующей. Но так сложилось, при фактическом нашем общественном потворстве этой бездеятельности.
Вероятность того, что беда еще может произойти, к сожалению, остается высокой. Такая оценка обусловлена, в частности, и анализом “послегрибовичских” заявлений и львовских, и киевских чиновников, в которых, к сожалению, не видно какой-либо стратегической определенности относительно общенациональных и региональных планов обезвреживания коммунальных отходов.
Начну с киевских властей предержащих. Поразил молниевый совет президента руководству Львова в критической ситуации не политизировать, а заняться уборкой мусора. Отважусь поправить г-на президента, — в развитых странах стараются мусор не создавать, чтобы меньше его убирать. Кроме этого, обезвреживание отходов там довольно давно уже является предметом именно политических дискуссий и решений, гуманитарной проблемой, а не постоянными жалобами на пресловутых ЖЭКов и дворников.
Каждая из этих стран имеет пошагово внедряемую стратегическую программу обращения с отходами. Работу в таком русле в Украине правительства банально игнорировали. Подтверждением правильности этого вывода должно было бы служить заявленное намерение нового министра экологии разработать национальную стратегию обращения с отходами в качестве реакции на грибовичскую трагедию. Как-то неудобно заметить, что такая стратегия в Украине есть (!) — она уже более 11 лет (с 2005 г.) вылеживается (точнее — захоронена) в правительственных ящиках. Приведу здесь разработчиков и название этой разработки:
Датское экологическое сотрудничество со странами Восточной Европы (DANCEE),
Министерство окружающей среды (Дания),
Государственный комитет Украины по вопросам жилищно-коммунального хозяйства
Национальная стратегия обращения с твердыми бытовыми отходами в Украине
Стратегия и План действий
Декабрь 2004.
Так что же должно разрабатывать министерство — еще один манускрипт в долгий ящик? Не лучше было бы внимательнее вчитаться в уже наработанное совместно с датчанами (да еще и за их деньги) и актуализировать пять стратегических направлений развития украинского общества в сфере обращения с коммунальными отходами (техническое, финансовое, институциональное, законодательное и просветительско-воспитательное), которые подробно рассмотрены в указанном проекте.
Понятно, что вчитываться в детально расписанный поэтапный план действий, проектировать их на уровень каждого региона, громады — это волокитное, неблагодарное, да и не очень прибыльное дело. Которое, очевидно, из-за его “непривлекательности” в течение 11 лет никто из чиновников так и не “приголубил”.
Ради объективности общество должно обрадовать провозглашенное недавно стратегическое намерение министерства, которое якобы представило на обсуждение общественности проект содержания будущей, расширенной по объемам, стратегии обращения со всеми видами отходов в Украине. Только проект содержания занимает 54 страницы. Какой же по объему будет вся “стратегия”? Интересно, сколько времени будет продолжаться ее окончательная разработка, а еще интереснее будут имплементационные мероприятия и намерения разработчиков такого объемного и сложного документа, учитывая откровенную аллергию к таким проектам местных “элит”.
Нежелание предыдущих правительств действовать в рамках открытых цивилизованных подходов к решению проблем обезвреживания коммунальных отходов успешно транслировалось на уровень регионального руководства. Особую и специфическую активность они проявляют в одном — техническом — направлении, прожектируя строительство т.н. сверхсовременных мусороперерабатывающих заводов. Такое прожектерство обусловлено и тотальной активизацией протестов “общественности” против ненадлежащей эксплуатации украинских мусорных свалок, спонтанно трансформирующихся в “движение сопротивления” строительству санитарно защищенных полигонов. При этом, по крайней мере, без энтузиазма эта же общественность встречает инициативы по сооружению мусоросжигательных заводов.
А чего же она хочет, эта “мусоротворческая общественность”? Она хочет, чтобы последствия ее мусоротворческой деятельности ликвидировала какая-то “чудо-техника”. И она “почти убеждена”, что такая техника действительно существует где-то там — у более богатых и развитых. Ее продолжают и в дальнейшем в этом убеждать “индустриализаторы отходов регионального разлива”. Надо перестать зомбировать людей понятиями сомнительных “мусоропереработок”, “утилизаций”, которые (как инженер) вовсе не игнорирую, — которые считаю последним, завершающим действием при обращении человека с отходами.
“Экологическим” назначением местного самоуправления должно стать утверждение иного способа мышления в отношениях громады с окружающей средой. Надо перестать мыслить мифологическими индустриальными категориями и включить мышление здравого смысла и понимания проблемы.
Эту проблему можно решать при единственном условии — наличии консолидированной воли громады. Такая воля может сформироваться, если громаду надлежащим образом информировать об основах благожелательного к окружающей среде обращения с отходами и рационального хозяйствования с ними. Убеждать в особой как экологической, так и экономической значимости разделения отходов потребления непосредственно дома, на работе (около источников их образования) для будущей их эффективной переработки/обработки на специализированных предприятиях. Объяснять, что без системы раздельного сбора отходов их переработка является неэффективной (сизифовым трудом, “фейком”). Инвестирование в проэкологическое поведение человека даст более ощутимый положительный эффект, чем в сооружение т.н. мусороперерабатывающего завода, которому тоже присущ определенный жизненный цикл, и которого также ожидает печальная судьба отходов. К сожалению, нашей власти это не очень по вкусу. Более аппетитным кажется строительство мусоросжигательных заводов, — будет около чего погреться…
Выполняя два вышеназванных действия, каждый привлекается к защите окружающей среды, поскольку отделенная органика направляется на компостирование (такой объект обработки отходов несравненно дешевле и безопаснее любого мусороперерабатывающего завода). Компостирование коммунальных отходов дает двойной положительный эффект — во-первых, почти вдвое снижается объем отходов, направляемых на складирование, и, во-вторых, полученный компост очень необходим для выполнения рекультивационных работ на свалках, которые должны быть закрыты, а площади из-под них — ревитализированы.
Часть отходов, которая остается после отделения органики (т.н. сухие отходы), должна направляться на сортировочные конвейеры, где только добывается вторичное сырье для отправки его на переработку или для повторного использования. Такой процесс и называется утилизацией отходов (использованием с пользой). Умышленно здесь прибегаю к толкованию понятия “утилизация”, так как неоднократно слышал, как наши “управленцы отходами” утилизацией считают также складирование отходов на свалках.
Описанные выше простые основы обращения с коммунальными отходами (хозяйствование с отходами) и представляют собой весомую составляющую альтернативы мусорным свалкам и “мусоросжигательным заводам”.
Таким образом, организацию и внедрение на территориях громад системы двух-, трех- или четырехпотокового раздельного сбора коммунальных отходов по возможности ближе к источникам их образования для направления на переработку или повторное использование можно считать действенной альтернативой системе удаления и переработки отходов “современными” индустриальными термическими методами. Прилагательное “современными” даю в кавычках, поскольку ожидаемая прогрессивность упомянутых методов завышена — из соображений как экологических (из-за контроверсионного уровня вредности отходов самой переработки), так и экономических (ограниченная рентабельность).
Не претендуя на роль исключительного эксперта затронутой проблемы, особенно делаю ударение на обязательности рассмотрения общественностью именно альтернативных концептуальных решений обезвреживания коммунальных отходов при выборе пути модернизации системы обращения с ними.Только после рассмотрения результатов сравнения основополагающих отличий между несколькими альтернативами громада может принимать решение о внедрении на своей территории той или иной системы обращения с отходами. В частности, громадой могут рассматриваться два подхода. Первый будет ориентировать на доминирование различных механизмов “утилизационного” разделения отходов в территориальной системе хозяйствования с ними, на основании чего и будут определяться реалистические потребности использования “сверхсовременных” индустриальных методов обработки коммунальных отходов. Второй — определенно нацелен на организацию системы удаления/вывоза отходов для их обработки на “модерных мусороперерабатывающих комплексах”.
Изложенные основы модернизации поведения громад со своими отходами могут довольно быстро стать успешными при их применении в территориально небольших местах проживания граждан — селах, поселках, городах и городках. Большие городские агломерации (100 тыс. жителей и более) не обязательно сразу причислять к экологически “пропащим” в этом плане. Они могут реализовать свое благожелательное отношение к окружающей среде, разделившись на сеть более мелких объединений владельцев коммунальных отходов, на уровне которых и начнется внедрение принципов постоянного развития при обращении с отходами (возле источников!) путем построения соответствующей сети санитарно безопасных площадок предварительного разделения коммунальных отходов.
Местная власть, которой мы якобы поручили управлять нашей общей территорией, перед принятием решения по реализации конкретного технического проекта, направленного на обезвреживание коммунальных отходов, должна (на мой взгляд) подробно раскрыть (если это не государственная тайна) все технико-экономические и экологические предпосылки и последствия такого решения, разместив его (концепцию, проект) на соответствующей веб-странице или в СМИ. Громаде при акцептации таких решений мало только ссылки на высокий зарубежный авторитет, уровень кредиторов и их экспертов.
В связи с этим приведу пример из европейского опыта. Для доведения до рабочего состояния мусоросжигательного завода необходимо семь-восемь лет, а систему переработки отходов на основании четырех разделенных потоков можно начать осуществлять в течение одного года.
Еще один пример — из соседней Польши, где стали появляться тревожные сомнения в эффективности внедрения мусоросжигания. Недавнее строительство в этой стране мусоросжигательного завода мощностью 100 тыс. т в год (приблизительно половина годовых объемов Львова) вылилось в 1 млрд злотых, сжигание 1 т отходов на этом заводе стоит около 1 млн злотых.
Приведенные примеры побуждают задать, очевидно, правомерный вопрос: на основании каких именно технико-экономических параметров происходит согласование с Кабмином договора мэрии Львова с Европейским инвестиционным банком о кредитовании т.н. львовского проекта мусоропереработки, о чем ведутся разговоры в течение нескольких месяцев, которые перерастают еще и в “мусорную войну” между мэрией и облгосадминистрацией?
Невозможно сдержаться, чтобы не процитировать здесь городского голову Львова: “Наша амбиция — построить самый современный завод в Украине. Ничего подобного в Украине нет. 99% мусора в Украине прячут, никто его не сортирует надлежащим образом. Мы хотим показать на примере Львова, как это надо сделать”.
Как сложится с провозглашенной амбицией львовской мэрии? Это зависит и от самой мэрии, и от небезразличных львовян. Первая должна для этого “вынуть кота из мешка” — показать общественности разработанный проект или концепцию, с которыми она отправилась в трудный путь за средствами кредита от Европейского инвестиционного банка, и провести их публичное обсуждение, лучше — с участием профессиональных зарубежных экспертов.
А львовяне должны организовать общественную экспертную группу (совет, комитет…) по вопросам внедрения на территориях города и области системы обращения с коммунальными отходами на началах устойчивого развития. Такую группу должны были бы создать ученые львовских вузов, академических, исследовательских учреждений, экологические общественные организации для открытого рассмотрения, обсуждения и оценивания соответствующих проектов местной власти, чтобы содействовать решению по сути проблем обезвреживания отходов территориальных громад.
От самих львовян в значительной степени зависит, пойдут ли они путем известного швейцарского опыта разделения отходов перед направлением их на обработку/переработку, или захотят оставаться многолетними пленниками индустриальной экономики в сфере обращения с отходами. По моему мнению, не должны граждане европейского города оставаться в плену представлений “экономики смерти”. Так, в частности, американские ученые-экологи очерчивают индустриальную экономику, конечным продуктом которой оказались отходы производства и потребления, а роль конечного звена в ее управленческой цепи отведена мусоросжигательному заводу.
Наступает и обретает всестороннее общественное одобрение эпоха “экономики знаний”. В сфере обращения с отходами разделение последних возле источников образования, адекватное использование нашего знания об их морфологическом и фракционном составе для разработки соответствующих стратегических планов хозяйствования — это элементы, составляющие экономики знаний, или “экономики жизни”, переход к которой происходит на наших глазах и может произойти еще и при нашем непосредственном участии.
Чтобы случайно не заблудиться в этом переходе, необходимо философски расширенное толкование этого современного гуманитарного явления — “экономики знаний”. Ведь речь идет не об обычном, механистическом накоплении знаний, информации как инструментов экономического прогресса, а об “экономике ума — экономике нравственности”. В таком контексте естественно напрашивается моя любимая цитата Якоба Нидельмана из его “Сердца философии”: “Интеллект сам по себе не является умом, ум — это разнообразные составляющие человеческой структуры, и только ум способен отвечать на настоящие вопросы, только ум способен направлять деятельность человека. Нам не хватает нравственности, потому что у нас нет ума, потому что есть только изолированный интеллект, который наняли на работу, он является имитацией ума…”.
“);
// banner = true;
// (adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
//}
});
}
